Основы химического криэйторства и хомяководства.
Мошкара и молекулярная оптика. Домашние животные. Учиться никогда не поздно.
Йошка сидел в заброшенном саду, примыкающем к их незаброшенному саду, на поляне в шезлонге, сделанном из каркаса антенны и лямок от военной униформы разных стран. Благо этого добра у них в Хорватии хватало. Ноутбук подключённый к внешнему ЦАП и от него к активным колонкам JENELEK негромко озвучила окрестности мантрами в залихватском исполнении Нины Хаген ((1999) Nina Hagen – Om Namah Shivay!) Йошка наблюдал как рой, каких-то очень активных насекомых летал по окрестностям, периодически пролетая сквозь клетку с хомячками, которых разводил его очередной, (новый) папа военврач Роборовкий. Хомячков было много, новпапа ставил на них опыты в области нейрофизиологии, рефлексологии и моделировал социальное поведение бойцов своей части. Поэтому клетки было две, самых умных хомячков предполагалось отсаживать в другую клетку, чтобы не искажали картину. На данный момент клеток было три и в третей клетке был один особо умный хомяк. Йошка уже освоил общение с ним, как и со зверьем, оставшихся от прошлых пап, не выдержавших превратностей своих профессий и жизни вообще, а точнее темперамента Йошкиной мамы.
Иногда женщин сравнивают с горячим шоколадом, кофе, один нехорватский певец сравнивал с текилой и кровью, мнения у всех был разные. Некоторые невезучие, своих даже с брёвнами сравнивали. У Йошки, его мама ассоциировалась с зажигательной бомбой, причём не напалмовой, вспыхивающей оранжево-жёлтым чадным взрывом и выжигающей джунгли (если таковые имеются) до корней, высасывая кислород из окрестностей, а термитной, где смесь алюминия и железной окалины горела, не требуя доступа кислорода, то есть, не требуя какой-либо внешней подпитки и одобрения и разогревалась до ослепительно белого накала выжигая всё не просто до корней, а сплавляя землю в стекловидную массу на метры вглубь, накала ослепительно красивого, но несовместимого ни с какой жизнью. По крайней мере, надолго.
Поток мужчин желающих связать с ней жизнь, хоть ненадолго, не иссякал. Они летели как мотыльки на свет горящей нефтебазы. От некоторых оставались животные, называемые по фамилиям владельцев. Уже были, лошадь Пржевальского, собака Павлова, теперь вот хомячок Роборовского.
Сам Йошка относился к людям трудности не переживающим, а преодолевающим. Он выработал некое своё неиндуистское состояние недеяния. Кстати, недеяние это вовсе не значит ничегонеделание, это действие, не отягощённое эмоциями, не хорошими не плохими, а потому карму не изменяющими. Если вы конечно верите в карму. Он не получал удовольствие от жестокости, не мучал кошек ради получения удовольствия от мучений, но запускал их в космос ради отработки технологий. До космоса кошки не долетали, но Йошка надеялся, что большинство оставались живы, по крайней мере, системам жизнеобеспечения он уделял массу внимания. Больше чем в авиалайнерах выживанию пассажиров в случае разваливания лайнера.
Характер его был результатом всего что его окружало, как-то я не так выразился, его характер был сформирован его окружением, теперь так, но слишком уж штамповано, ладно пусть будет. Впрочем, это-же можно сказать о каждом. У Йошки вокруг были: Жизнь во время распада Югославии на части, мать работавшая парамедиком и психологом одновременно и поэтому путешествующая вслед за конфликтами. Её безумная энергия, которой хватало и на обучение Йошки, в том числе полевой хирургии, а при необходимости эвтаназии, создала весьма любознательного ребёнка с психикой незамутнённой не только сожалениями о прошлом, но и боязнью настоящего. Нет, вы не подумайте, что ему взрывной волной инстинкт самосохранения отбило, просто он не рефлексировал.
Когда один очень опасный тип обратил взор на Йошкину маму, с целью выкачивания денег, он решил что у медика такого класса должен быть неограниченный доступ к наркотикам, и вообще деньги не клюют не только куры но и страусы с пингвинами, то Йошка без особых колебаний залил колдобину на дороге, по которой вышеупомянутый тип обычно приезжал, почти ста литрами сплава тринитротолуола, аммониевой селитры и алюмомагниевого мелкого хлама. Когда «Дачия» вышеупомянутого опасного типа, наехала на желтоватое пятно, Йошка крутанул ручку магнето и потом почти полминуты уворачивался от падавшего сверху металлолома. Мальчик понимал, что денег из мамы выкачать малореальное мероприятие, но репутация данного товарища была такой, что в случае любого сопротивления он хватался за оружие и был равнодушен к женским чарам по причине ранения. И чтобы не давать ситуации закручиваться в сложный узел с непредсказуемыми последствиями Йошка упростил её сразу, до исчезновения проблемы.
Второй раз подобное случилось через полгода, но уже ради одного из быстропроходящих пап. Данный новый папа, один из очень немногих, кстати, покинувший Йошкину маму без заезда на кладбище, украинский майор из сил ООН, медик, кандидат биологических наук и биохакер по призванию Остап Юхимович Глечик, Йошке нравился, он также был единственным, у кого не было отдельно выделенного домашнего животного. Остап считал своими подопечными, всю свою микрофлору. Несмотря на некоторые свои недостатки, например не доедать яблоки, а только надкусывать и бросать, оставляя везде эмблемы фирмы Эппл-Макинтош, Йошкиной маме он тоже нравился.
Как-то Остапа захотели взять в оборот местные наркоторговцы чтобы принудить к синтезу фенамина и каких-то ещё стимуляторов, Йошка прознав решил пресечь проблему в зародыше. Наркотоварищи собирались в одном крыле старого замка. Допоздна играли в карты и пили сливовицу, дюлеву и под конец смокинову перепеченицу, после чего там-же за столом и вырубались. Йошка сделал это состояние постоянным, закрепив этажом выше трубку, выходящую одним концом в зал и другим концом на улицу, а затем, приехав ночью на угнанной машине, армейских пожарников, вдул через трубку шесть кубометров углекислоты. Нашли наркотоварищей через пару недель, когда Йошка подумав, устроил там ещё и пожар, решив, что углекислота уже выветрилась, а бочки с горючим для перепродажи которые хранились там-же, явно никуда не делись. Но жизнь его состояла не только из таких терминаторских эпизодов, они были скорее исключением не замутняющим его сознание.
Но вернёмся к сиюминутным событиям.
Особо Умный Хомяк Роборовского (ОУХ Роборовского или ОУХР), тоже внимательно следил за насекомыми, в тот момент, когда они пролетали сквозь клетку с почти сотней хомяков, они наглядно моделировали взаимодействие света с веществом, прямо пособие как по молекулярной оптике. Кстати, интересное наблюдение. Пособия бывают наглядные и ненаглядные. Ещё ненаглядными бывают красавицы. Они высоко ценятся, в отличие от ненаглядных пособий. Странно, почему так?
Летя плотным комом, насекомые влетали на территорию, где стояла на задних лапках и суетилась вышеупомянутая сотня хомяков. Первые насекомые летели, не снижая скорости, некоторые, которые почти полностью складывали крылья, уменьшая тем, вероятность во что-то врезаться, вписывались в промежутки между хомяками и летели дальше. Другие сталкивались, были вынуждены растопыривать крылья полностью, как планеры и чуть полавировав и вылавировав, продолжали полёт с полным размахом крыльев, чуть задержавшись о ещё не полностью отреагировавших на появление насекомых хомяков. Но как фотоны в веществе возбуждающие атомы, они запускали процесс будораженья хомяков, те начинали махать лапками, не давая лететь насекомым с первоначальной скоростью, а заставляя их задерживаться у каждого хомяка для облёта, причём возбуждённость хомяков по мере увеличения количества столкновений росла, всё уменьшая скорость пролёта мошек. Но всё же коэффициент характеризующий возбуждённость хомяков достигал некоего предела. Хомяк ведь не может бесконечно наращивать скорость взмаха лапками. Скорость пролёта замедлялась до некоей постоянной величины и уже не падала. В результате первичный плотный ком превращался в более размазанную конструкцию, сначала вылетали те, кому посчастливилось никого не задеть, они были аналогией рентгеновские квантов, появляющихся из-за перераспределения энергии, малые из-за сложенных крыльев. Потом вылетали те, кто почти не задел, но облетал, полностью раскрыв крылья, это была низкочастотная составляющая потока, потом те, кто толкался побольше, и так далее вплоть до основной массы продиравшихся через возбуждённых до предела хомяков. Йошка уже читавший физику благодаря своей продвинутой бабушке, работавшей библиотекарем в Андорре знал что те кто летят первые в молекулярной оптике называются предвестники Зоммерфельда, потом предвестники Бриллюэна, имеются ввиду фотоны пролетающие сквозь прозрачное вещество, хомяками и мухами не Зоммерфельд не Бриллюэн не занимались. Хотя возможно и занимались, возможно у них тоже были хомяки и местности в которых они жили изобиловали комарами, но об этом они в своих научных работах не упомянали.
Отдельно сидящий ОУХ Роборовского этого не знал и следил за насекомыми, просто опасаясь, что они свернут в его сторону. Но те не сворачивали, нарезая круг за кругом, как кластер частиц в синхрофазотроне и пролетая над столом пахнущем вишнёвым вареньем, притормаживали, сталкивались и вновь группировались в плотный ком, восстанавливая первоначальное состояние. Интересно подумал Йошка, это у них сдача каких-то насекомьих нормативов?
ОУХ Роборовского был интересным животным, к сожалению, не умевший говорить, он умел читать. Как-то он прочитал про тесты Германа Роршаха. Это такие тесты, когда на одну сторону сложенной пополам бумажки ляпают немного разных красок, а потом перегибают, чтобы получился симметричный отпечаток. Затем, когда доктор сам налюбуется на получившееся, он показывает это пациенту и проникновенным голосом интересуется «А что вы там видите. Да именно вы кроме нас в комнате никого нет. А вот то в углу что? Это чучело моего предшественника, он умер в кабинете, а поскольку родственникам была нужна его квартира, а не он сам, они его забирать не стали. А мы скинулись на похороны, а потом решили, что чучело будет лучше, не нужно будет на кладбище ездить, за могилой следить. Но вы не отвлекайтесь на трупы. Посмотрите в эти влекущие пятна. Что они вам напоминают?»
Основной идеей Роршаха было вовсе не получение какой-либо информации от пациента, а дать возможность другим психиатрам и психологам почувствовать себя художниками, творцами, выбирать чернила, капать их на бумагу складывать и раздавливать, затем любоваться получившимся. Но потом он понял, что чернила и бумага тоже денег стоят, да и начальство поглядывает искоса на его занятие и придумал обоснование. Сказал, что это тест такой, пациент смотрит и у него вылазят наружу все ассоциации, а у некоторых и глаза на лоб глядя какие рисунки им подсовывает доктор, приличный с виду человек, возможно даже в очках.
Вот прочитав про это ОУХ Роборовского решил, во-первых, обойтись без внушающего смутные опасения доктора, а во-вторых, расширить и дополнить процедуру.
Он делал так.
Взяв набор игральных костей, палочек яо соединённых в гексаграммы и триграммы, костей священных животных индейцев, и сушёных плодов урюка, он всё это он обмакивал в разные легко смывающиеся яркие краски, бросал на пол, потом катался по этому всему сам. Затем прокатывался мохнатым красящим валиком по половине листа формата А4. Накрывал покрашенную часть непокрашенной для получения симметричного отпечатка и оставлял сушиться, после чего шёл мыться сам к самодельному душу, для которого Йошка выделил лейку. Когда он высыхал после душа, высыхал и лист. Тогда ОУХ Роборовского брал книгу с интерпретациями ответов, не открывая ее, писал, что ему напоминают получившиеся пятна и начинал читать про себя. При этом процессе, который он сам называл «Художественно-Спортивным СамоРоршархиванием», сокращённо «ХуССР», ОУХ Роборовского недоверчиво хмыкал, недоумённо рассматривал себя в зеркале, хохотал и рыдал, выражая крайнюю степень заинтересованности в результатах теста, и одновременно недоумения. У него уже накопилось несколько противоречивых вариантов результатов, что давало ему считать себя натурой многогранной и непредсказуемой.
Вдали за пологим холмом взвыло на высокой ноте, потом захохотало. Почти сразу раздался выстрел, рассыпавшийся в окрестных холмах дробным эхом, потом ещё и ещё. Это какая-то неведомая тварь, получившая местное название Хорватская Охреневшая Хохочущая Одинокая Чупакабра, сокращённо ХОХОЧу, перемещалась по своим делам, периодически подвывая и похохатывая, наверное, чтобы её не забывали. На неё пытались охотиться, но пока безрезультатно. Особого вреда она не приносила, питалась, похоже, дикими животными, но любила прорыть ход в подвал дома употребить втихаря, что-то из сладкого консервирования и уснуть в отнорке. А потом, посреди ночи проснутся и дико захохотав уйти по норе восвояси. Вот этот ночной смех захватывающий диапазон от ультразвука, вдребезги разносящего стеклянную посуду, до инфразвука, который вызывал панику и расслаблял внешний сфинктер ануса независимо от желания её владельца, ей простить не могли. Количество заикающихся семей вставляющих поутру стёкла и перестирывающих постели нарастало. В особо пострадавших районах даже песни по-иному уже звучали, гибридом рэпа и йодля.
Пострадавшие клялись отмстить зверюге и носились с винтовками и дробовиками по лесам и рощам. Зверюга плевала на их охотничий пыл и жажду мести, и вообще плевать у неё тоже получалось здорово и профессионально, метров на двадцать. Комки слизи с хорошим склеивающим эффектом впечатывались в затылки охотников, потом раздавался дикий хохот, и человек был надолго занят отковыриванием от себя быстрогустеющей на воздухе жгучей и вонючей слюны. Местный охотник и следопыт Фобов Страхыч Вражек говорил, что она пользуется подземными ходами и ловить её на поверхности без толку. Все соглашались, но лезть в узкие норы никто не хотел, разве что пару гранат кинуть. Но как-то брошенная граната сдетонировала полтонны спрятанных кем-то когда-то боеприпасов, гранатобросание в норы прекратили, сразу после похорон гроба с тапочком бросившего в нору гранату. Второй тапок нашли через неделю.
Выстрелы прекратились. Значит, не поймали, иначе началась бы радостная пальба в воздух.
Наблюдая за насекомыми Йошка думал: где взять интересных наркотиков? Сам он тягой к таким веществам не страдал, но любил использовать в развлекательных целях, причём не в корыстных. В стране его проживания было повышенное количество иностранных военных лётчиков, и военных вообще. Как то один раз Йошке, сложными путями, попали в руки несколько кулёчков кокаина и пробирка ЛСД-25 с надписью «Привет от Леонарда Пикарда», наверное, кто то из последователей отметился. Йошка некоторое время на кулёчки смотрел, потом смешал, добавил местных трав пользовавшихся, когда то популярностью у хорватских заклинателей духов, они их даже продавали в Молдавию, иначе, почему у одной из их сказок такое начало «Было у царя три сына. Когда царь умер, то отдал он каждому сыну по полцарства, а половину оставил себе», хотя не у всех, например про Лаура-Балаура и Фэт-Фрумоса получилось хорошо даже. Йошка тщательно перемешал все ингредиенты с порошком какао и сахаром, а потом угостил одного пехотинца, который Йошке не нравился, а маме его уже пару раз нравился. Вскоре вся часть наблюдала как данный пехотинец, соорудив крылья как у Бэтмана, пытался взлететь с машины командира дивизии. Его забрали на детальное изучение медики, а Йошка понял, что ему в руки попало мощное антипапное средство.
Следующие несколько недель или даже месяцев основными читаемыми книгами у Йошки были файлы учебников химии, токсикологии и биохимии, доклады наркологов и психиатров. Йошка вникал в тонкости молекулярного строения алкалоидов тропанового и морфинового рядов, производных лизергиновой кислоты и фенилэтиламина. Потом начал прорубаться через тонкости органического синтеза и прописей наркоэнтузиастов о синтезах в домашних условиях.
В сумме, за полгода он добил, походя, курс школьной химии и отдельные курсы химии, изучаемые в ВУЗах. Для того чтобы не просто заучивать, а понимать изучаемое, без чего невозможно осознанное творчество и рациональный поиск нового, Йошке пришлось пройти и общие курсы химии.
Общее количество знаний вполне позволило бы ему защитить диплом о высшем образовании, если бы только была столь специфическая специальность соответствующая Йошкиному набору знаний по химии, токсикологии, наркологии, психиатрии и криминалистике.
Результатом была неплохая, целевая, оснащённая с умом, химическая лаборатория. Посуду Йошка в основном выпросил на складах ГСМ миротворческих сил. При каждом крупном складе Горюче Смазочных Средств (ГСМ) наличествовала неплохая химическая лаборатория. Что уж говорить о химических войсках. Реактивы частично были добыты там-же. Часть была добыта у старого профессора, с которым у Йошкиной бабушки в молодости был роман. Профессор был с химическо-хомяческими наклонностями, у него только цианистого калия было килограмм сорок, на случай вдруг он решит свести счёты с жизнью, и чтобы при этом не бегать по знакомым выпрашивая цианид. А ещё он им крыс травил, тех с которыми не смог договориться о невмешательстве во внутренние дела друг-друга.
Йошка развернул синтез самых различных психотропных препаратов. Для скармливания не понравившимся кандидатам в папы. А так же некоторым другим, если был повод. Накопленные статистические данные Йошка обработал и свёл в таблицы, для чего пришлось изучить основы математической статистики. Из них следовало, что прикольнее всего кормить синтезированными препаратами лётчиков. Дело было в том, что фирменный Йошкин состав вызывал неудержимое желание летать. Как это выглядело у пехоты, вы уже знаете. Танкисты тоже оригинально реагировали. Индивидуально конечно, но прикольно. А вот в случае с лётчиками происходил прорыв в иную реальность возможностей. Они начинали показывать фигуры сверхвысшего, трансцендентного, запредельного пилотажа.
Кроме многократных мёртвых петель и цепочек иммельманов они пытались имитировать трёхосевой турбийон наручных часов и даже выполняли невозможные не только с точки здравого смысла, но и с точки зрения физики фигуры. Например, мёртвую петлю с длительным зависанием в верхней точке, разворот на месте, остановку в воздухе. Но это было не всё. Некоторые эффекты уже было непонятно к чему отнести. Например, дублирование экипажей вместе с самолётами прямо в воздухе на непродолжительное время. Причём дублирование было ясно видимое всем. Йошка доказывал сам себе перед зеркалом, что это макроквантовые эффекты. Зеркало не протестовало. Но даже тщательное штудирование Ландау с Лифшицем и более современных физиков ответа не принесло. Была попытка вызвать духи Ландау и Лифшица для опроса, но мама отобрала блюдечко, с помощью которого Йошка собирался вызывать духов. А пока он нашёл другое блюдечко со столь же занимательной историей, чтобы любой дух счёл за честь быть им вызванным, успел пройти интерес к вызыванию.
Но со временем и эксперименты с авиаторами прискучили, и у Йошки наступил творческий кризис, во время которого Йошка, чтобы не закиснуть мозгом учил биологию, материаловедение и физическую химию.
А потом пришла ОНА.